Илион - Страница 175

175

– Ну что вы, успокойтесь, – утешала Ада, поглаживая руку женщины. – Харман отлично присмотрит за ним, да и Сейви тоже…

На взрослую женщину ее слова произвели впечатление. Самой же девушке сделалось только хуже.

Спустя две недели после этого памятного разговора Ада ехала в одноколке по родным холмам, возвращаясь домой. Ее одолевали разные мысли.

За последний месяц Ардис-холл наводнили толпы людей. Если в первый раз девушка вернулась из Парижского Кратера глубокой ночью и не могла по достоинству оценить произошедшие изменения, то сейчас вид с вершины пригорка заставил ее ахнуть.

Вокруг холма с белоснежным строением колыхалось пестрое море палаток.

Поначалу выслушать учение сына Лаэрта на покатой лужайке за особняком явилось десять—двадцать гостей, не больше. Но десятки превратились в сотни, а теперь уже и тысячи. В Ардис-холле имелась всего лишь дюжина повозок, и каждая работала на износ. Войниксы, как положено, безмолвно напрягались, обслуживая посетителей – в основном мужчин – днем и ночью, однако хранили до странного угрюмый вид. Довольно скоро первые из учеников Одиссея стали по очереди дежурить у факс-портала, объясняя новеньким (а это было очень нелегко), что преодолевать безумно долгий путь – милю с четвертью – придется пешком. Как ни удивительно, те покорно соглашались. А потом брели обратно, чтобы возвратиться через пару дней в еще более многочисленной компании, где опять-таки преобладали мужчины. Некогда уединенный особняк на глазах превращался в оживленный городской центр.

Дюжины и дюжины палаток воздвигали, разумеется, войниксы, но ухаживали за ними уже люди. В некоторых шатрах спали, в других готовили пищу, в третьих питались, четвертые располагались чуть поодаль: Одиссей объяснил своим последователям, как правильно выкопать отхожее место. Во время всего этого сумасшествия мать Ады наведалась в Ардис-холл всего лишь однажды: огляделась, факсовала к себе в Уланбат и с тех пор не показывалась.

Дрожки остановились у крыльца. Девушка приняла стакан прохладного лимонада у одного из добровольных помощников – Ремана, молодого человека с бородкой, которые стремительно входили в моду, – и пошла на поле. Туда, где сын Лаэрта произносил свои бессмысленные речи, а также отвечал на вопросы по пять раз в день перед всевозрастающей толпой. Хозяйку так и подмывало на глазах у всех потребовать ответа у этого нахального варвара: как он посмел даже не попрощаться с той, что боготворила его.

Прошлым вечером Одиссей едва заглянул на праздничный ужин в честь наступающего дня рождения Ханны. Аде передались боль и смущение подруги. После того путешествия девушка следовала за дикарем верной тенью, а тот и не замечал ее. Когда сын Лаэрта пренебрег хозяйским гостеприимством и разбил лагерь в лесу, Ханна желала поселиться рядом, но Одиссей прогнал ее ночевать под крышу большого дома. А как старалась юная красавица выполнять наравне с мужчинами все упражнения – бегала, проходила полосу препятствий, даже на борьбу вызывалась! Обожаемый герой нипочем не соглашался биться с дамой.

И вот вчера… Каждый из гостей поздравил именинницу с предстоящим первым посещением лазарета, произнес за столом красивую речь, пересыпанную пожеланиями здоровья и счастья. Великий учитель был на редкость лаконичен: «Не надо». Ханна прорыдала в спальне подруги целый вечер и даже впрямь собиралась отказаться, подумывала спрятаться от сервиторов, которые продолжали вышивать ритуальное платье. Однако что же делать? Все через это проходили. Ада, Харман, Даэман… Все до единого.

Затем настало утро. Ханна спустилась из спальни в незатейливом хлопковом одеянии, украшенном изображениями синих змей-целительниц, обвившихся вокруг жезла. Одиссей так и не зашел проститься с юной поклонницей.

Ада кипела от злости, провожая Ханну до факс-портала. Красавица всю дорогу отворачивалась, чтобы не показать слезы. Хозяйка Ардис-холла всегда считала ее самой крепкой из подруг, однако сегодня бесстрашная, неунывающая атлетка и художница казалась маленькой заблудившейся девочкой.

– Может, после лазарета я ему больше приглянусь, – проговорила именинница. – Стану взрослее, женственнее…

– Может быть, – согласилась вслух Ада.

А про себя подумала, что все мужчины одинаковы – самовлюбленные, бесчувственные свиньи, которые только и ждут случая продемонстрировать собственное свинство.

Ханна выглядела такой хрупкой и беззащитной, когда сервиторы за руки ввели ее в павильон. Погода стояла ясная, в лицо веял нежный ветерок, и только в сердце Ады сгущались грозовые тучи. Девушку вдруг охватило необъяснимое чувство потери. Странно, ведь дюжины друзей совершали подобный ритуал ежедневно, и ничего такого. Хозяйка Ардис-холла и сама бывала в лазарете, правда, помнила об этом весьма смутно: какая-то теплая водичка, бак… Но почему-то Ада разревелась, когда подруга, взмахнув рукой на прощание, скрылась за дверями портала. Возвращаясь домой в одиночестве, девушка только укрепилась в озлоблении на Хармана, Одиссея и всю мужскую братию.

Словом, в лице юной красавицы, что шагала по полю, сын Лаэрта напрасно ожидал бы найти преданную ученицу, готовую смотреть ему в рот.

Коренастый бородач, нарядившийся словно для боя, с мечом на поясе, восседал на сухом поваленном дереве, а сотни зрителей располагались вокруг на склоне. Многие из мужчин щеголяли точно такими же туниками и широкими ремнями из кожи, большинство отращивало бороды, еще недавно считавшиеся признаком дурного вкуса.

Ада подоспела вовремя. Ей был известен обычный распорядок Одиссея: через час после рассвета мужчина собирал учеников и говорил к ним примерно девяносто минут, ближе к вечеру проводил еще один урок, а перед ленчем и в долгих послезакатных сумерках отвечал на вопросы.

175