Илион - Страница 205

205

Зевс и Гера возглавляют армию Олимпа. Божественная чета – каждый супруг под двадцать футов ростом – облачена в сверкающие доспехи, блистает начищенными щитами и оружием. Разумеется, снаряжение изготовлено самим Гефестом и прочими покровителями ремесел. Все, включая высокие шлемы царственной пары, оковано золотом, опутано микросхемами, упрочено усовершенствованными сплавами. Афина с Аполлоном временно отсутствуют в этих божественных фалангах, но все прочие здесь…

Афродита, прекрасная даже в боевых латах. На шлеме сияют драгоценные камни, колчан набит изящными хрустальными стрелами, полые наконечники которых содержат ядовитый газ.

Арес в шлеме с ярко-алым гребнем ухмыляется, предвкушая скорое кровопролитие. В руках у него серебряный лук Аполлона и стрелы, самонаводящиеся на тепло человечьего тела. Эти всегда поражают без промаха.

Посейдон, Сотрясатель Земли, огромный, мрачный и могучий, он впервые облачился для войны за тысячи лет. Чтобы поднять огромный топор, что грозно покачивается в его левой длани, понадобилось бы десять человек, включая Ахиллеса.

Аид. Его лицо, латы и расположение духа еще темнее, чем у Посейдона. Из глубоких глазниц боевого шлема опасно поблескивают красные очи. По правую руку от господина стоит Персефона в лазурных доспехах; в тонких бледных пальцах заточенный титановый трезубец.

Гермес – стройный и ужасный, упакован в багряную броню и напоминает исполинского жука. В любую минуту намерен квант-телепортироваться на поле битвы, поубивать врагов и улетучиться прежде, чем человеческий глаз успеет заметить его появление.

Фетида. Божественные очи, запрятанные под шлем, алы от слез. По первому требованию Громовержца мать готова прикончить собственного сына Ахилла.

Тритон выглядит безумно отважным в своих черных с зеленым отливом латах. Позабытый всеми сатир из древних миров, любитель увлекать невинных детей в бездонную пучину и там разрывать их истерзанные маленькие тела на кусочки.

Златодоспешная Артемида в мечтах уже проливает галлоны людской крови: богине охоты не терпится отомстить за раны любимого брата, Аполлона.

Гефест облечен чистым пламенем с ног до головы. Предать огню смертных – вот его страстное желание.

Гигантские, закованные в латы, молчаливые боги, все до единого (кроме двух исцеляющихся), выстроились длинными рядами в сумрачной тени скал. Высоко над головами описывают круги летучие колесницы. И мерцает Эгида – как защитное, так и наступательное оружие невероятной силы.

На ничейной земле, там, где блистающая Эгида врезается в каменистую почву, лежат двадцатифутовые трупы керберидов. Двуглавые псы с зубами из хромированной стали и газохроматографическими масс-спектрографами в черепах недвижно валяются на скале. Чудовищ порешили Гектор и Ахилл, явившись на Олимп несколько часов назад.

Далее – обугленные руины казарм, в которых обитали схолиасты. За ними выстроилось воинство людей, нынче вечером их сто двадцать тысяч.

Рати Гектора, сорок тысяч храбрейших героев Илиона. Парис получил приказ оставаться в городе; старший брат возложил на него трудную обязанность – защищать дома и возлюбленных за стенами Трои. Моравеки раскрыли над крепостью силовое поле, хотя воины скорее полагаются на собственные медные копья и человеческую отвагу. Прочие военачальники здесь.

Подле Гектора виден верный брат главнокомандующего Деифоб, в его распоряжении десять тысяч отборных копьеборцев. Рядом с ним – Эней, бывший избранник Провидения, вынужденный теперь заново ковать свое счастье и судьбу. За фалангами Анхизида – благородный Главк с одиннадцатью тысячами свирепых ликийцев и полками колесничников.

Здесь же Асканий из Аскании, сокомандующий фригийского воинства, молодой капитан в коже и бронзе, глаза сверкают жаждой великой славы. Его четыре тысячи двести асканийцев только и ждут повеления оросить песок божественным ихором, раз уж в жилах противника нет ни капли крови.

Вожди и советники Илиона, слишком престарелые и слишком ценные, чтобы идти на сечу, но все же вооруженные до зубов и готовые сложить головы, если потребуется, сомкнули ряды в тылу воинства. Среди них, конечно же, владыка Приам в легендарных доспехах, изготовленных из руды доисторического метеорита, и седовласый Антенор, отец многих троянских героев, большинство из которых уже полегло в сражениях.

Антенора сопровождают почтенные братья Приама Ламп, Клитий и седобородый Гикетаон, до вчерашнего дня поклонявшийся Аресу и ценивший это божество сильнее всего на свете, а за ними – наиболее уважаемые старейшины Трои, Панфой и Фимет. В окружении старцев невозможно не заметить прекрасную Андромаху. Она не сводит взгляда с милого супруга. В своем ярко-алом платье мать убитого Скамандрия, любовно прозванного Астианаксом, Владыкой города, похожа на живое воплощение горестной утраты.

Посередине трехмильной линии битвы возвышается пресветлый Ахилл, сын Пелея, мужеубийца, предводитель восьмидесяти тысяч ахейцев, проверенных в жестоких боях. Ходит молва, что он неуязвим. Нынче вечером Пелид пылает сверхъестественной силой и нечеловеческой яростью, напоминая скорее бессмертного, чем кратковечного.

Справа от «быстроногого» оставлено пустое место – в память о дражайшем друге и соратнике Патрокле, по слухам, зверски умерщвленном Афиной Палладой всего лишь сутки назад.

Чуть далее расположилась удивительная тройка – Агамемнон, Менелай и Одиссей. Атриды еще не оправились после ужасного поединка, любовник Елены не способен поднять щит левой рукой, однако свергнутые военачальники решили не покидать товарищей в столь важный день. Лаэртид в глубокой задумчивости озирает как свои, так и неприятельские ряды, почесывая подбородок.

205